Но это так, к слову. Тот мой ночной собеседник, о котором я хочу рассказать, не был ни пьян, ни стар – ему тогда было, пожалуй, чуть за тридцать, и он был… слегка философ. Вроде тех странных персонажей, которые встречаются на пути героя в роуд-муви, возникают как бы из ниоткуда, как бы в никуда исчезают, и как бы подают герою какие-то знаки своими странными разговорами. По крайней мере, я запомнил его так. А я был юн, беспечен, дальше, чем на сутки, ничего не загадывал, и каждая новая эмоция была сильной, каждая новая встреча была приключением. Мы шли компанией по Москве, после какого-то важного и объединявшего нас концерта, и каким-то образом он вписался в нашу компанию, хоть был и постарше нас – как нам тогда казалось, заметно постарше. Вы наверняка тоже встречали подобных людей – они, конечно, все разные, но в них всегда видно это желание - хоть вот так, хоть на вечер, через разговор, через тусовку с «молодёжью» вспомнить ощущение своей молодости.
И он говорил мне примерно так: «Я вам завидую – знаешь, почему? У вас всё по
настоящему, всё в первый раз. У вас эмоции все свежие, потому что повторов не
было. Тебе потом жизнь даст массу опыта, знаний, но ты за всё это будешь
расплачиваться. Расплачиваться невозможностью что-то испытать так же сильно,
как в первый раз. И это со всем так – с сексом, с музыкой, с путешествиями, да
с чем угодно. Будешь пытаться что-то делать – а это будет уже повтор. Вот ты
говоришь, в Крым летом с девушкой ездил. И тебе ведь офигенно было, я вот и
завидую тебе, как ты первый раз в Крым вдвоём с девушкой. А потом – хоть в
Крым, хоть на Новую Гвинею, всё равно – будет повтор. И с женщинами то же самое
– это сейчас у тебя там наверняка шекспировские страсти… А потом ты будешь
искать эту новизну, остроту – бац – а основные сценарии-то уже все отыграны.
Нет, будет здорово, интересно, будет по-другому, а всё равно – сильнее, чем в
первый раз, не будет. И даже все ваши
страдания, переживания – они прекрасны в своём роде, потому что ты потом
разучишься так страдать. И это нормальный процесс, просто человек затвердевает,
как дерево, корой прочной покрывается. Вот в чём штука: все самые сильные
эмоции – они лет до двадцати пяти, а потом тебе будет всё этак ровненько и
нормальненько. Тебе, может, сейчас
кажется, что так не будет… а ты попробуй запомнить. Может и вспомнишь наш
разговор, когда тебе будет тридцать».
Я так и сделал. Обычно моя дырявая память мало чего держит, но монолог моего ночного спутника я помню, как будто это было на прошлой неделе. И как же он, чёрт возьми, оказался прав.