Время от времени бывает: в разных падежах и комбинациях, на русском и на английском - впечатываю её имя в поисковую строку Гугла.
Как правило - вечером или ночью, когда алкоголь обостряет сентиментальность. Гугл даёт два-три коротких ответа ещё из тех времён, когда мы были близки. Что с ней сейчас - я не знаю. Скорее всего, она замужем и заграницей, и у неё есть дети - она ведь очень хотела детей ещё семь лет назад.
А я... я и сейчас-то не слишком умею заботиться о тех, кого приручил. А тогда казалось, что жизнь только начинается, что впереди должно быть ещё много женщин... Что наша любовь прекрасна, но впереди ещё целая жизнь... Я так привык к её любви, что стал уверен, что она никуда не уйдёт. А любые обязательства и ответственность меня тяготили страшно. И в тот момент, когда я был нужен больше всего, когда она ждала от меня какой-то определённости и ещё большего сближения - я ничего не сделал. Даже хуже - из чувства противоречия и в поисках новизны в то время я искал случайных связей с какими-то совсем другими, непохожими на неё женщинами.
А у неё тем временем появился выбор - вести борьбу за выживание здесь или уехать на стажировку в Англию. Уехала. Я её не держал. А когда понял весь ужас собственного бездействия и начал пытаться возвращать - было уже поздно. Ох, как это было... Международные телефонные разговоры, после которых - чувство бессилия перед расстояниями и необратимыми изменениями в ней, её уже спокойно-ровным голосом. Письма, которые в очередной раз подтвердили, что всякие искренние слёзы и мольбы, излитые на бумагу переживания нисколько не помогают вернуть женщину, и даже наоборот - воспринимаются как слабость. Наведение справок у её подруг, которые ещё недавно души во мне не чаяли, а теперь играли в недоброжелательную молчанку.
Я нашёл её в тот её приезд, когда она приехала и привезла с собой какого-то английского человека. Они уже собирались в аэропорт, сидели на чемоданах в её комнате в общежитии. Вся семья - мама, папа, сестра, она и этот английский паренёк. Сидит, озирается, ничего не понимает... А я - с этой глупой мужской верой в то, что какие-то слова в эти несколько минут могут что-то изменить... И её родители, которые тоже очень хорошо ко мне относились, у которых мы несколько раз гостили в Казани - теперь смотрят на меня чужими лицами, что-то говорят, что мне нужно им сейчас не мешать и выйти. Тут у меня вообще какое-то состояние аффекта наступило. Датчики зашкаливают, предохранители летят. "Неужели я не имею права хоть две минуты видеть её, говорить с ней? После этих двух с половиной лет близости, после того, кем я был для неё - хоть две минуты! Это что, всё теперь не считается?" Стою, обнимаю её, крепко держу в руках и шепчу "Не отдам никому". Такая вот мелодрама. Выводила меня из общежития охрана )).
Где-то через год и в моём паспорте появилась английская виза, и электричка везла меня в пригород Лондона. Она жила в доме, давала детям хозяйки уроки музыки, но я её не застал - как раз на те "рождественские каникулы" она уехала к друзьям куда-то в другой город. Хозяйка - умная, живая, понимающая женщина - поила меня чаем, мы разговаривали, наверно, часа три. Я в её глазах читал какое-то удивление вместе с восхищением, что-то вроде "эти странные русские - вот ведь до чего у них доходит". Но она сказала мне "Знаешь, мы, женщины, гибче. Нам проще перестроиться под новую ситуацию и забыть о прошлом. Так уж мы устроены. Но она о тебе много рассказывала... да, ты очень много значил для неё когда-то. Но всё изменилось, понимаешь?"
И вот, все эти семь лет она мне снится. Не каждую ночь, конечно, но время от времени. Иногда с утра не помнишь, а потом днём уже вспомнится обрывок сна и понимаешь - вот, сегодня опять видел во сне Машу.
И эти сны - всегда возвращение, в этих снах мы не в ссоре, не в разных странах. Вот сегодня - иду и ещё издалека вижу - она. Стоит на крыльце, в той лёгкой разноцветной размахайке, которую я ей когда-то подарил, смотрит куда-то в сторону. А я ведь ждал, я уверен был, что мы ещё встретимся когда-нибудь, ну, значит это вот сейчас будет. Вот сейчас обернётся.. И она оборачивается, и на лице такое выражение, как будто "Ну, вот и ты, наконец-то )) А то я всё стою жду, а ты всё не идёшь и не идёшь. Ну, здравствуй...." И слов никаких не надо. И мы стоим, обнимаем друг друга, и теперь мы вместе.
А я... я и сейчас-то не слишком умею заботиться о тех, кого приручил. А тогда казалось, что жизнь только начинается, что впереди должно быть ещё много женщин... Что наша любовь прекрасна, но впереди ещё целая жизнь... Я так привык к её любви, что стал уверен, что она никуда не уйдёт. А любые обязательства и ответственность меня тяготили страшно. И в тот момент, когда я был нужен больше всего, когда она ждала от меня какой-то определённости и ещё большего сближения - я ничего не сделал. Даже хуже - из чувства противоречия и в поисках новизны в то время я искал случайных связей с какими-то совсем другими, непохожими на неё женщинами.
А у неё тем временем появился выбор - вести борьбу за выживание здесь или уехать на стажировку в Англию. Уехала. Я её не держал. А когда понял весь ужас собственного бездействия и начал пытаться возвращать - было уже поздно. Ох, как это было... Международные телефонные разговоры, после которых - чувство бессилия перед расстояниями и необратимыми изменениями в ней, её уже спокойно-ровным голосом. Письма, которые в очередной раз подтвердили, что всякие искренние слёзы и мольбы, излитые на бумагу переживания нисколько не помогают вернуть женщину, и даже наоборот - воспринимаются как слабость. Наведение справок у её подруг, которые ещё недавно души во мне не чаяли, а теперь играли в недоброжелательную молчанку.
Я нашёл её в тот её приезд, когда она приехала и привезла с собой какого-то английского человека. Они уже собирались в аэропорт, сидели на чемоданах в её комнате в общежитии. Вся семья - мама, папа, сестра, она и этот английский паренёк. Сидит, озирается, ничего не понимает... А я - с этой глупой мужской верой в то, что какие-то слова в эти несколько минут могут что-то изменить... И её родители, которые тоже очень хорошо ко мне относились, у которых мы несколько раз гостили в Казани - теперь смотрят на меня чужими лицами, что-то говорят, что мне нужно им сейчас не мешать и выйти. Тут у меня вообще какое-то состояние аффекта наступило. Датчики зашкаливают, предохранители летят. "Неужели я не имею права хоть две минуты видеть её, говорить с ней? После этих двух с половиной лет близости, после того, кем я был для неё - хоть две минуты! Это что, всё теперь не считается?" Стою, обнимаю её, крепко держу в руках и шепчу "Не отдам никому". Такая вот мелодрама. Выводила меня из общежития охрана )).
Где-то через год и в моём паспорте появилась английская виза, и электричка везла меня в пригород Лондона. Она жила в доме, давала детям хозяйки уроки музыки, но я её не застал - как раз на те "рождественские каникулы" она уехала к друзьям куда-то в другой город. Хозяйка - умная, живая, понимающая женщина - поила меня чаем, мы разговаривали, наверно, часа три. Я в её глазах читал какое-то удивление вместе с восхищением, что-то вроде "эти странные русские - вот ведь до чего у них доходит". Но она сказала мне "Знаешь, мы, женщины, гибче. Нам проще перестроиться под новую ситуацию и забыть о прошлом. Так уж мы устроены. Но она о тебе много рассказывала... да, ты очень много значил для неё когда-то. Но всё изменилось, понимаешь?"
И вот, все эти семь лет она мне снится. Не каждую ночь, конечно, но время от времени. Иногда с утра не помнишь, а потом днём уже вспомнится обрывок сна и понимаешь - вот, сегодня опять видел во сне Машу.
И эти сны - всегда возвращение, в этих снах мы не в ссоре, не в разных странах. Вот сегодня - иду и ещё издалека вижу - она. Стоит на крыльце, в той лёгкой разноцветной размахайке, которую я ей когда-то подарил, смотрит куда-то в сторону. А я ведь ждал, я уверен был, что мы ещё встретимся когда-нибудь, ну, значит это вот сейчас будет. Вот сейчас обернётся.. И она оборачивается, и на лице такое выражение, как будто "Ну, вот и ты, наконец-то )) А то я всё стою жду, а ты всё не идёшь и не идёшь. Ну, здравствуй...." И слов никаких не надо. И мы стоим, обнимаем друг друга, и теперь мы вместе.