Собственно, в этот день я больше времени провёл в автобусах, чем на земле, но виды из окон этих автобусов мне были лучше любого фильма. И это абсолютно волшебное чувство движения, дороги, пути. Когда всё непредсказуемо, когда с тобой может случиться самое разное, что угодно, и в этом - свобода.
И единственная определённость - пункт назначения, точка на карте, которая наполняет это движение смыслом.
Мне всегда нравилось название - вроде бы городок средней полосы и почему-то "Польский". Мерещились следы шляхты и Лжедмитриев, какая-то виделась загадка. Всё оказалось проще - полей там много в этой местности, так и назывался раньше район - Ополье, а город - Юрьев-Польской, через "о". Как это часто бывает, древний город (ровесник Москвы) в ходе истории оказался в стороне от основных дорог, и превратился в деревню городского типа. Как мне сказал потом таксист: "Да тут чего гулять - за час всё обойдёшь да и назад вернёшься. Ну, можешь в игровые автоматы сходить..." Но всё честь по чести: на главной площади - каменные торговые ряды, какие бывают в волжских городах, остатки крепостного вала, тут же памятник Ленину стоит, не падает, и гостиница с самым дешёвым номером в 1500 в сутки. И афиши: "Рептилии".
Среди, как говорится, основных достопримечательностей города - Николо-Архангельский монастырь, упоминается в 1238 году, когда был разорен войсками Батыя. Пусто перед воротами, ни одного туриста. Захожу внутрь - благодать, дорожки, тюльпаны цветут, и - никого. Потом появляется человек в камуфляже, молча открывает двери в главный действующий храм. Человек крепок, приземист, небрит, говорит негромко и как-то не слишком разбочиво, но - заслушаешься.
- "Раньше побольше народу приезжало, конечно. А сейчас турфирмы позакрывались наши, так уже так только - кто сам по святым местам ездит.
- Хочу, чтобы порядок был, чтобы красота была. Вот пруд мы почистили, беседку поставили. Траву покосить, гравий вот насыпать... Чтобы всякий, кто пришёл, тут мог душой отдохнуть. Чтобы кто до святых мест приезжает, мог тут всё вот это найти. Чтобы красота была.
- Давайте я вам колокольню открою, с колокольни посмотрите. Осторожно только, ступеньки крутые.
Поднимаюсь на колокольню - да, вот оно. Кроме обычных колоколов, висят трубчатые, которые какой-то англичанин придумал делать из газовых баллонов. Тихнонько щёлкаю по ним пальцами - удивительно чистый звук. Вид на город и юрьев-польские поля, простор и небо. Спускаюсь обратно, продолжаем разговор и начинаются такие средневековые миракли:
- А монахи у нас шалуны такие, и вином балуют, и по бабам бегают... Всё норовят побольше поесть и поспать, а делать не хотят ничего. Уж сколько их выгнали отсюда на моей памяти...
Мимо проходит средних лет монах в рясе и клобуке. Мой собеседник ему:
- Что, бесов опять пошёл гонять? Ты чего Женьку-то вчера опять пивом опоил? Она там всё дрыхнет ещё.
Монах усмехается в, что называется, пшеничные усы, щурится и я понимаю - такой может...
Выясняется, что единственный вариант сообщения со столицей - поезд в полночь. Еду на такси в город Кольчугино - оттуда уехать проще. Таксисту лет 50, тоже крепкий, хваткий, про таких говорят "хороший мужик". На торпеде флажок ВДВ, всю дорогу в машине звучат какие-то сливки молодёжного попа. "Танцуют парни, чиксы танцуют, пусть люди знают, как мы тусуем". Это ещё ладно, но когда началась песня Глюкозы со словами
"Здравствуй Сашок,
мой сладкий запашок
тебя волнует-манит,
я знаю-знаю-знаю"
я не выдержал и спросил:
- А вот эта вот музыка вам правда нравится?
- А чего, нормальная такая музыка
- Я просто думал это такая молодёжная совсем, для старших классов
- А это мне сынок болванку нарезал, он в армии сейчас, а мне чё - мне нормально, в машине слушаю.
А по всему видно - человек хороший.
В городе Кольчугино не проходит и пяти минут, стою, никого не трогаю, подходит пожилая женщина с накрашенными губами и говорит:
- Вот сейчас везде рак и СПИД. А ведь ни Путин, ни Медведев нас от этого не спасут.
- Да, - говорю, - куда уж им....
- А вы знаете, кто спасёт? Господь Бог !
- Что-то он пока не спасает.
- Спасёт, он всех нас спасёт! Вот я вам зачитаю: (открывает Библию и читает примерно следущее) : "И низвержены будут все нечестивые, и покарает их десница Господня, и наступит царствие кротких" Вот! И наступит рай на земле!
В голове быстро проносятся фразы из советской атеистической литературы: "дурман религии был выгоден правящему классу, так как позволял внушать беднякам надежду на рай и счастье в загробной жизни".
Ещё в Кольчугино мне повстречался цыган, который родился в один день со мной. А на его руку опирался уж поистине библейский персонаж, дедушка на грани истощения, в чём только душа держится. Я обычно не снимаю стариков, бомжей, людей в горе или тяжёлом положении, но тут я
эти принципы отбросил. Вот :
В Александрове ничего примечательного случиться со мной не захотело. Ничего, ещё случится.
Среди, как говорится, основных достопримечательностей города - Николо-Архангельский монастырь, упоминается в 1238 году, когда был разорен войсками Батыя. Пусто перед воротами, ни одного туриста. Захожу внутрь - благодать, дорожки, тюльпаны цветут, и - никого. Потом появляется человек в камуфляже, молча открывает двери в главный действующий храм. Человек крепок, приземист, небрит, говорит негромко и как-то не слишком разбочиво, но - заслушаешься.
- "Раньше побольше народу приезжало, конечно. А сейчас турфирмы позакрывались наши, так уже так только - кто сам по святым местам ездит.
- Хочу, чтобы порядок был, чтобы красота была. Вот пруд мы почистили, беседку поставили. Траву покосить, гравий вот насыпать... Чтобы всякий, кто пришёл, тут мог душой отдохнуть. Чтобы кто до святых мест приезжает, мог тут всё вот это найти. Чтобы красота была.
- Давайте я вам колокольню открою, с колокольни посмотрите. Осторожно только, ступеньки крутые.
Поднимаюсь на колокольню - да, вот оно. Кроме обычных колоколов, висят трубчатые, которые какой-то англичанин придумал делать из газовых баллонов. Тихнонько щёлкаю по ним пальцами - удивительно чистый звук. Вид на город и юрьев-польские поля, простор и небо. Спускаюсь обратно, продолжаем разговор и начинаются такие средневековые миракли:
- А монахи у нас шалуны такие, и вином балуют, и по бабам бегают... Всё норовят побольше поесть и поспать, а делать не хотят ничего. Уж сколько их выгнали отсюда на моей памяти...
Мимо проходит средних лет монах в рясе и клобуке. Мой собеседник ему:
- Что, бесов опять пошёл гонять? Ты чего Женьку-то вчера опять пивом опоил? Она там всё дрыхнет ещё.
Монах усмехается в, что называется, пшеничные усы, щурится и я понимаю - такой может...
Выясняется, что единственный вариант сообщения со столицей - поезд в полночь. Еду на такси в город Кольчугино - оттуда уехать проще. Таксисту лет 50, тоже крепкий, хваткий, про таких говорят "хороший мужик". На торпеде флажок ВДВ, всю дорогу в машине звучат какие-то сливки молодёжного попа. "Танцуют парни, чиксы танцуют, пусть люди знают, как мы тусуем". Это ещё ладно, но когда началась песня Глюкозы со словами
"Здравствуй Сашок,
мой сладкий запашок
тебя волнует-манит,
я знаю-знаю-знаю"
я не выдержал и спросил:
- А вот эта вот музыка вам правда нравится?
- А чего, нормальная такая музыка
- Я просто думал это такая молодёжная совсем, для старших классов
- А это мне сынок болванку нарезал, он в армии сейчас, а мне чё - мне нормально, в машине слушаю.
А по всему видно - человек хороший.
В городе Кольчугино не проходит и пяти минут, стою, никого не трогаю, подходит пожилая женщина с накрашенными губами и говорит:
- Вот сейчас везде рак и СПИД. А ведь ни Путин, ни Медведев нас от этого не спасут.
- Да, - говорю, - куда уж им....
- А вы знаете, кто спасёт? Господь Бог !
- Что-то он пока не спасает.
- Спасёт, он всех нас спасёт! Вот я вам зачитаю: (открывает Библию и читает примерно следущее) : "И низвержены будут все нечестивые, и покарает их десница Господня, и наступит царствие кротких" Вот! И наступит рай на земле!
В голове быстро проносятся фразы из советской атеистической литературы: "дурман религии был выгоден правящему классу, так как позволял внушать беднякам надежду на рай и счастье в загробной жизни".
Ещё в Кольчугино мне повстречался цыган, который родился в один день со мной. А на его руку опирался уж поистине библейский персонаж, дедушка на грани истощения, в чём только душа держится. Я обычно не снимаю стариков, бомжей, людей в горе или тяжёлом положении, но тут я
эти принципы отбросил. Вот :
В Александрове ничего примечательного случиться со мной не захотело. Ничего, ещё случится.