Previous
- У меня дедушка сапожник, пятеро детей у него было, и всем пятерым он приданое к свадьбе дал, всем детям дома помог купить, а он сапожник, просто ремонтировал обувь, просто сапожник тогда был при деньгах. А сейчас я на аренду заработал, налоги заплатил, вот и всё.
Профессия умерла уже. Народ не считает это за работу. Лучше купить в магазине китайские вещи. Обувная отрасль уже у нас сдохла и дальше будет издыхать, и уже не восстановится, если, конечно, государство как-то не обратит на это внимание. Вся Россия одевается в Китае.
Все цеха, все заводы уже закрыли, уже не изготавливается ничего, даже для ремонта уже ничего не достать, гиблое дело, всё из-за рубежа идёт. Это ещё в 90-х, в перестройку началось, как началась работа кооперативов, так настоящая обувь перестала делаться вообще.
Меньше несут обуви. А во-вторых, сейчас много такой обуви – вроде кроссовок, что её просто не ремонтируют. Одноразовая обувь, на один сезон купил – выкинул.
Это в Питере чувствуется хорошо. У нас же как начинается зима – так посыпают солью дороги. Ржёт весь Питер, ржёт вся страна, но ничего не происходит. И каждый, кто живёт в Питере, понимает, что за сколько бы ты не взял обувь – за 500 рублей или за 5 тысяч, через три месяца, через один зимний сезон ей хана. Если ты где-то в другом месте живёшь, то эта обувь прослужит пять лет, спокойно. Но в Питере – один сезон, два – и всё, он в этом плане город уникальный. Соль впиталась в сапог, он зачерствел и всё – его выкидывать надо. Если бы не такая погода, ботинки служили бы много лет. Люди выкидывают такую обувь, они не идут её чинить.
Но раньше я на улице обувь не видел – чтобы просто валялась куча обуви на помойке, такого раньше не было никогда.
Помимо цены, сейчас много людей, особенно женщины, считают: как можно пятый год ходить в одних сапогах?
А хорошие женские сапоги изготовить – это где-то 15 тысяч. Это ручная работа, натуральная кожа, качественная обувь, и мастер отталкивается просто от стоимости материала. Это натуральные материалы, человеком собранные, а китайские сапоги – с виду примерно такие же - стоят три тысячи. Не могут они столько стоить, один только материал дороже стоит.
Я делаю обувь на заказ, но очень редко. Потому что из десяти человек один в лучшем случае посчитает, что это адекватная цена. Делаю под заказ обувь для инвалидов, для тех, у кого индивидуальные особенности, и они себе в магазине не могут обувь купить. Разные ноги, высота ног, косточки, болезни, артрозы. Такие ко мне приходят как к врачу, обращаются: «У меня такая вот проблема, можете помочь?» И хочешь – не хочешь, а отказать невозможно. Это здоровым людям можно отказать – мол, идите, погуляйте, поищите и найдёте, а когда приходят или привозят больных, или вообще ногу нарисуют – человеку не в чем из дома выйти, вот это, хочешь – не хочешь, заставляет тебя работать.
Думаешь «Как вы меня нашли?» Хочется уже простую работу делать и не париться.
Есть фабричная обувь для инвалидов – но она и некрасивая, и, как правило, не подходит, они носить её не могут, тут надо всё индивидуально делать. Ко мне приводят даже собачку-инвалидку, я ей уже несколько раз обувь делал, ей же тоже гулять надо.
А вообще постоянным клиентам я уже даю телефон. Они перед приездом звонят, спрашивают: «Вы где сейчас работаете?»
Сапожников настоящих практически не осталось уже. Сапожник ведь должен уметь с нуля изготовить колодку, снять на ней модель, скроить её, сшить – всё с нуля. Есть специальности – отдельно ремонтник обуви, затяжчик, закройщик, модельер, колодочник – все это специальности разные, и чтобы всё это умел один человек – такого человека можно долго искать по всему городу. Таких людей и раньше было мало, а сейчас они просто вымерли, и молодым учиться не у кого. Когда специальность не востребована, она умирает, и уже просто так, по случаю этому не научишься. Ещё десять-пятнадцать лет, и все вымрут, и придётся из заграницы выписывать мастеров.
Я делаю обувь на заказ, но очень редко. Потому что из десяти человек один в лучшем случае посчитает, что это адекватная цена. Делаю под заказ обувь для инвалидов, для тех, у кого индивидуальные особенности, и они себе в магазине не могут обувь купить. Разные ноги, высота ног, косточки, болезни, артрозы. Такие ко мне приходят как к врачу, обращаются: «У меня такая вот проблема, можете помочь?» И хочешь – не хочешь, а отказать невозможно. Это здоровым людям можно отказать – мол, идите, погуляйте, поищите и найдёте, а когда приходят или привозят больных, или вообще ногу нарисуют – человеку не в чем из дома выйти, вот это, хочешь – не хочешь, заставляет тебя работать.
Думаешь «Как вы меня нашли?» Хочется уже простую работу делать и не париться.
Есть фабричная обувь для инвалидов – но она и некрасивая, и, как правило, не подходит, они носить её не могут, тут надо всё индивидуально делать. Ко мне приводят даже собачку-инвалидку, я ей уже несколько раз обувь делал, ей же тоже гулять надо.
А вообще постоянным клиентам я уже даю телефон. Они перед приездом звонят, спрашивают: «Вы где сейчас работаете?»
Сапожников настоящих практически не осталось уже. Сапожник ведь должен уметь с нуля изготовить колодку, снять на ней модель, скроить её, сшить – всё с нуля. Есть специальности – отдельно ремонтник обуви, затяжчик, закройщик, модельер, колодочник – все это специальности разные, и чтобы всё это умел один человек – такого человека можно долго искать по всему городу. Таких людей и раньше было мало, а сейчас они просто вымерли, и молодым учиться не у кого. Когда специальность не востребована, она умирает, и уже просто так, по случаю этому не научишься. Ещё десять-пятнадцать лет, и все вымрут, и придётся из заграницы выписывать мастеров.
Я специальность осваивал сам. У меня и дед был сапожник, и дяди были, я с пяти лет уже им помогал, смотрел, как они делают. Но я не собирался вообще быть сапожником. Я учился в колледже менеджерском, в институт бы пошёл, но… угораздило так. Знаешь, как говорят: «мальчика укусил сантехник» - вот меня дед-сапожник покусал.
Это был 88-й год – я заказывал мокасины на заводе, я ждал больше месяца. Вот тогда я научился делать обувь сам. Купил инструмент, изучил от и до, чтобы я себе мог сделать обувь, какую хочу и когда хочу. Сделал пар десять, все для себя. А приехал сюда, мне сказали: нужен сапожник. И в первый же день здесь я стал сапожником, сразу начал работать. В первый день сделал пять пар, в первую неделю – ещё десять. Как будто в прошлой жизни я тоже был сапожником, никто не верил, что я нигде не учился. И сразу начал работать.
Кому-то на это нужны годы учёбы, а всё равно люди иногда делают тяп-ляп, главного не понимают. Надо в вещь вкладывать душу, душой делать эти изделия, которые люди будут носить. Надо в любом случае иметь какой-то свой талант к этому..
Но самую первую пару обуви я сделал даже не для себя, а для одноклассника, он был здоровый и косолапый, это я ещё учился в школе, мне было 14 лет. Когда ты школьник, а у тебя уже есть специальность – это уважение, и от учителей, и от одноклассников, все знают, что ты работаешь и бабки зарабатываешь.
Так же всё передаётся и твоим детям – все твои навыки, то, что ты за жизнь приобретаешь – детям передаётся легко. По генам передаётся. В моих детях я вижу – в них заложено то, что у меня есть. Я их специально даже не учу пока – но у них уже эти способности есть.
Это был 88-й год – я заказывал мокасины на заводе, я ждал больше месяца. Вот тогда я научился делать обувь сам. Купил инструмент, изучил от и до, чтобы я себе мог сделать обувь, какую хочу и когда хочу. Сделал пар десять, все для себя. А приехал сюда, мне сказали: нужен сапожник. И в первый же день здесь я стал сапожником, сразу начал работать. В первый день сделал пять пар, в первую неделю – ещё десять. Как будто в прошлой жизни я тоже был сапожником, никто не верил, что я нигде не учился. И сразу начал работать.
Кому-то на это нужны годы учёбы, а всё равно люди иногда делают тяп-ляп, главного не понимают. Надо в вещь вкладывать душу, душой делать эти изделия, которые люди будут носить. Надо в любом случае иметь какой-то свой талант к этому..
Но самую первую пару обуви я сделал даже не для себя, а для одноклассника, он был здоровый и косолапый, это я ещё учился в школе, мне было 14 лет. Когда ты школьник, а у тебя уже есть специальность – это уважение, и от учителей, и от одноклассников, все знают, что ты работаешь и бабки зарабатываешь.
Так же всё передаётся и твоим детям – все твои навыки, то, что ты за жизнь приобретаешь – детям передаётся легко. По генам передаётся. В моих детях я вижу – в них заложено то, что у меня есть. Я их специально даже не учу пока – но у них уже эти способности есть.
А теперь я уже книгу могу написать по ремонту и пошиву обуви. У меня своя технология изготовления обуви, и я пока соперника себе в этом городе не встретил. Санкт-Петербург большой город, есть знакомые сапожники, но когда свою пару показываю, говорю «а вот так сможешь сделать?» - они рот сразу закрывают. Они ремонт могут делать, а вот так с нуля, новую обувь – нет.
Но вообще вредная профессия. Сколько руки не мой – всё равно микробы попадают, а в перчатках же не будешь работать. Сапожники приравниваются к малярам, которые выходят на пенсию в сорок лет – сколько я за свою жизнь всего нанюхался – я уже должен прожить на 20 лет меньше. Здоровье уходит – пипец, искривление позвоночника, весь ты мутируешь. Вся эта специфика сидячих профессий, если собой не заниматься, то очень быстро кривой станешь.
А был случай – звонит мужик, спрашивает: - А вы ключи делаете? – Делаем. – А вы можете к наручникам ключи подобрать?
Он там к батарее сидел наручниками прикованный, нашёл в какой-то базе телефон службы быта.
Метки: Служба быта, фото
Музыка: Ольга Арефьева - Дорога в рай