Первое время мне попадались вполне оптимистичные мастера службы быта – хоть они и сетовали на разные сложности, но в целом были довольны своей работой и судьбой. Пока я не встретил этого человека, в маленькой уличной будке. На улице было холодно, он любезно пустил меня погреться, мы довольно долго разговаривали. Но он просил не снимать лицо – в итоге остался только один этот кадр с руками. А прямая речь – вот:
- В девяностых мне пришлось сменить работу, сменить профессию, выбрать, что попалось - просто чтобы кормить семью. И вот, уже больше двадцати лет здесь работаю. И я с этим не могу смириться, как-то так. В детстве я, конечно, хотел стать космонавтом, лётчиком, но не стал. Стал сапожником. А раньше у меня другая профессия была, и если можно, я не хочу об этом говорить.
Это сезонная работа: пару месяцев весной, пару месяцев осенью. Летом и зимой клиентов меньше, но рабочий день – всё равно с утра и до вечера, бывает больше десяти часов, даже бывает без выходных. Вроде и сам себе хозяин, но если ты семейный человек – надо то, и то, и то платить, закрыть все дыры. Дети учатся – надо их кормить, за обучение платить. Опять-таки, летом-зимой за день выручка может быть всего сто рублей. Это со стороны посмотреть – о, сидит человек и молотком деньги куёт. Со стороны может быть такое впечатление, а в реальности совсем не так.
Много лет назад, когда я только открывался, ко мне клиентка пришла, старушка. Я купил новые подошвы, по нынешним деньгам не помню, но допустим, они стоили 200 рублей. Я за всю работу сказал тысячу. Она стала торговаться – ой, сынок, ну давай меньше, ой, дорого, дорого, и сторговалась на сто пятьдесят рублей. И вот первые мои зарплаты – у меня денег не было даже на хлеб. Тут надо уметь общаться, надо уметь улыбаться, это закон бизнеса, хотя я бизнесом это не называю, конечно …
В 90-х годах на нескольких работах работал. Если захочешь – научишься. Раза два-три посмотрел – и уже понятно, это в нашем деле называется «украсть мастерство». Ну, есть ещё фраза о том, откуда растут руки.
Но даже не столько мастерство тут нужно, сколько уметь общаться. И я не имею права что угодно сказать. А клиенты имеют право. Ну у вас же тоже на работе начальники, тоже что-то такое.
Некультурная столица
И к врачам, и к нам люди часто приходят, когда уже поздно. Но у нас социальный статус считается ниже. Я на этой работе понял, откуда идёт фраза: «ругается, как сапожник». Я больше стал понимать людей.
Большинство людей – более-менее добрые, хорошие, конечно. Но люди здесь себя показывают со всех сторон, так, как в другом месте не показывают. Думают, что здесь можно себе позволять всё, что угодно. Этот низкий социальный статус – такой момент есть, конечно.
У человека что-то в душе сидит – и он старается это выплеснуть на тебя. Муж жену обидел, кто-то кого-то обидел, обязательно надо пойти и в другом месте выплеснуть эту обиду. Кто-то в магазине придирается к продавщице, а кто-то ко мне придирается.
Вот вроде Санкт-Петербург – культурная столица. А человеческого отношения очень не хватает. Начинают на «ты», всё это «да ты чё», «твою мать». Недавно мне школьная учительница рассказывала, что ей ученики грозятся – мол, убьём, зарежем, ножи ей показывают… Девчонка может прийти – 15-16 лет, такой мат-перемат, вообще…
Все приходят: и культурные, и некультурные, и такие – сами понимаете, я не хочу употреблять эти слова. И всех надо обслуживать.
И конечно, обидно очень, когда свысока. Вот мужик недавно приходил, я за эти двадцать лет такого не помню. Не хотел платить – да господь с тобой, не плати, но можно ведь без этого, без этих азиатских моментов. Вот я говорю: тысяча человек придут, скажут спасибо, а один человек найдётся такой – он себя считает кем-то там, и для него ты никто, и конечно, это обидно.
Но в основном люди с уважением относятся.
Местные же меня все знают, в этом районе. Тут попробуй плохо работать – не получится. И поэтому по совести стараешься работать, хорошо.
А рынок очень суровый. Конкурент приходит, смотрит – у тебя 300 рублей стоит услуга, он у себя ставит 280. Делаешь 280 – через неделю он у себя делает 250, и так до невозможности. Здесь же в районе коммуналок очень много, живут в основном люди малоимущие.
Когда человек обувь приносит, уже с первого взгляда что-то понятно. Ведь раньше мастера даже у себя в пометки делали – что вот это, как говорится, «трудный» клиент, и это может быть даже хороший человек, но как клиент – трудный. Наша задача здесь не определить, хороший человек или плохой, а как клиент – хороший он или нет.
Есть клиент, которому говоришь: «Сто рублей», а он «Да ты чё, это так дорого», а есть клиент, которому говоришь «пятьсот рублей», а он удивляется: «Да? Так мало?»
А иногда приходят очень богатые люди. Недавно клиентка мне принесла ботинки, где-то за рубежом их купила за сумму примерно в 45000 рублей на наши деньги. На 45 тысяч рублей лично я или вы наверняка всю жизнь можем себе обувь покупать, а она вот так может позволить…
Сапожник без сапог
- В советское время знаете, как работали? От государства получили зарплату плюс ещё отдельно с набоек деньги в карман положили - и привет! Выполнил план, а что сверх того, - то себе, да ещё и материалы, и аренда, и электроэнергия - все бесплатно.
А сейчас ты сам себе предприниматель, сам должен окупаться. Сам себе коммерсант, и народ смотрит косо: сидит какой-то частник. Вот здесь социальный статус тоже надо бы как-то подправить.
И бумажные волокиты эти надо упрощать. Вот если я вам декларацию дам почитать – вы удивитесь, это профессором надо быть, чтобы эту декларацию заполнить. То туда, то сюда надо сбегать, бумажки эти заполнять каждый месяц. Сейчас, конечно, электронное всё это есть, но не все же могут в этом разобраться.
Живём нормально, слава господу, на хлеб с маслом хватает, но это за счёт переработки. Вот эти два месяца у меня выходных особо и не было. Конечно, я сам, я могу себе и выходной сделать – но за счёт чего?
Несколько лет тому назад взял большое помещение, хотел расширить бизнес, но не получилось, не смог. Чтобы развиваться, очень мало шансов.
Зимой холодно, летом жарко на солнце. Если мороз, вторую плитку включаю. Сейчас пока терпимо, человек вообще привыкает ко всему.
Народ сейчас в основном смотрит на красоту, а не на прочность. Финская, немецкая, канадская обувь – они для этих погодных условий, для Санкт-Петербурга – годятся. А вот южная обувь – она лёгкая, изящная, суперхорошая – но нашей повышенной влажности она не выдерживает. Вы сейчас на мою обувь смотрите, да? Да, старая-дырявая. Вот так, сапожник без сапог. Думал: в этом году обязательно куплю себе новые ботинки, так и не купил. А не знаю – то ли не успеваешь, то ли себя не уважаешь, не любишь. Всё на завтра откладываю.
О женщинах и снова о культуре
- Часто люди заходят просто поговорить. Бывает, приходят, спрашивают совет, а я стараюсь советов не давать – потому что они потом всё равно сделают не то. Пришла ко мне старушка, на неё было больно смотреть – у неё на руках было вот столько клея, на всех пальцах. Это она, чтобы не платить за ремонт, решила сапожничать сама. Много таких людей, которые сами пытаются делать: сам себе мастер, сам себе режиссёр. Она сэкономила, но все руки её оказались в клею – уж не знаю, как она умудрилась. Пришла за советом – как снимать клей? А я могу только ацетоном, так от ацетона коже ещё хуже будет. Я ей говорю: миленькая, бегите к врачу. Только к врачу. Она как-то обиделась на меня, что я такой нехороший человек, не даю ей совета. Вот такие люди попадаются, и что с ней дальше случилось, я не знаю. Вот скажите, я плохой человек или хороший? Ведь если ацетон попадёт в кровь, будет ещё хуже.
Есть женщины, которые хотят в любви объясняться, не знают, каким образом это сделать – могут ругаться, придираться, и только потом сообразишь – да она же хотела совсем другого чего-то. Приходит, какую-то чепуху говорит, а на уме у неё совсем другое - это надо быть Соломоном, чтобы понять, чего она хочет. А попробуй женщине сказать «нет». Это катастрофа. Приходит женщина, спрашивает: а вы что делаете сегодня вечером, если говоришь «нет», так она так тебя может отругать... У меня несколько раз такое было. Бывает и мне кто-то нравится, но и у меня возраст уже не тот.
Люди, по сравнению с советским временем, больше стали показывать своё собственное лицо. Как у Шекспира: «Весь мир – театр…» В Советском Союзе многие ходили под маской – а теперь просто сняли маски, явно говорят: вот я такой, я такая-то… Это, может быть, и хорошо. Человек теперь больше проявляет себя, как человек. Но вот у Ницше сказано: «человек – это есть самый страшный зверь». Любой человек может пойти на убийство, на преступление, и его держит только страх наказания. Ну, заставь человека несколько дней не кушать – он пойдёт на воровство, на убийство, если не все, то многие. Конечно, есть статус культурного города и есть культурные люди – но вот я со многими общаюсь – и почти никто не ходит в театр, почему? Я даже не про свою работу говорю, а в магазине, на улице – как себя люди ведут, эта дикость ещё остаётся, это надо воспитывать. А кто должен воспитывать – школа, книги, интернет – я не знаю. Чем воспитывать – кнутом? пряником? – не знаю. Я сыну говорю: сынок, не говори слово «плевать», или слово «срать», а он мне – пап, да эти слова по телеку в день тыщу раз говорят. Я, конечно, стараюсь воспитывать. Но по радио, по телеку сейчас такие слова допускают – это мы можем в частной беседе позволить, а по радио, в прямой эфир… С этим надо бороться.
*****
На прощание я всё-таки ещё раз спросил его: кем он был до того, как стал сапожником? И оказалось, «в прошлой жизни» он был учителем литературы.