Вечный и очень женский сюжет всё-таки. Девушка и что-то мохнатое, дикое и страшное, впоследствии - милое, заботливое и послушное, обращённое силой любви в нормального такого мужчину. Всё есть в сюжете - и первый страх перед незнакомцем, и ощущение себя в его власти, но одновременно и власть над ним, и постепенное сближение, и любовь не к внешности, а к сущности.
Девушки вообще любят всяких чудовищ. Диких снаружи, добрых внутри. И в сюжете чётко видны два женских желания:
1) очутиться во власти "чудовища" (этакого зверя-фавна, сильного, властного, который при этом бы о ней заботился)
2) идея перевоспитать, "оттаять" какое-то такое "чудовище", выстроить с ним отношения. Многим девушкам свойственно ).
Ну, и закольцовка связей власти. Изначально он - хозяин территории, она - в его мире. Но без неё он погибает, так что её власть даже сильнее.
Это я к чему - мне стало интересно, как художники изображали Чудовище, этот объект желания. Ведь У Аксакова, по сути дела, пересказ известного сюжета европейских сказок, и всяческих иллюстраций на эту тему - масса.
Edward Corbould, 1858
Walter Crane, 1874
Eleanor Vere Boyle, 1875
Warwick Goble, 1913
Anne Anderson, 1935
Теперь наши:
Николай Богатов, дореволюционная иллюстрация к "Аленькому цветочку"
Похоже, что художник напрямую руководствовался текстом Аксакова:
"Да и страшен был зверь лесной, чудо морское: руки кривые, на руках когти звериные, ноги лошадиные, спереди-сзади горбы великие верблюжие, весь мохнатый от верху донизу, изо рта торчали кабаньи клыки, нос крючком, как у беркута, а глаза были совиные".
Советские иллюстраторы:
Ольга Сенченко. 1975
Екатерина Штанко, 1984
Борис Диодоров, 1992. Перестроечная жуть.
И вполне современные иллюстрации Галины Зинько:
Ольга Сенченко. 1975
Екатерина Штанко, 1984
Борис Диодоров, 1992. Перестроечная жуть.
И вполне современные иллюстрации Галины Зинько:
