Довлатов - фигура, ему даже памятник поставили, тут не поспоришь. Но чем больше я читал Довлатова, тем сильней росло недоумение – откуда эта всенародная любовь к нему, откуда эта мода последних лет, благодаря которой он теперь в людских головах – чуть ли не главный писатель эпохи?
Подумал и понял. Довлатов – это прекрасный рассказчик бытовых анекдотов. Он остроумен и в меру философичен, он в целом доходчив и дружелюбен к читателю, практически свой парень, сосед по купе. У него, как говорится, низкий порог входа – начинаешь читать, сразу же втягиваешься, читаешь и думаешь – «Ах, шельма! Во даёт!» И у него постоянно несовершенные какие-то персонажи, все такие бытовые, все такие со своими мелкими щербинками и слабостями; у каждого своя дырка на носке или пятно на подкладке. И потому каждый мало-мальски интеллектуал и мало-мальски циник узнает в героях Довлатова себя и своих знакомых, а главное – найдёт желанное подтверждение тому, что мир достоен циничной усмешки, а людишки несовершенны и смешны.
И это сделано было с большим талантом, опять-таки, спору нет. Но я что-то ни разу не встречал у Довлатова выхода за рамки таких вот бытовых баек, за стекло такого даже несколько ограниченного и мещанского взгляда на людей и их отношения. Как будто он сам был несколько слеп, и не видел в мире более тонких граней.
Битов, как почти все сейчас отмечают в некрологах, был действительно разный. Ранние его вещи по-шестидесятнически свежи, исполнены молодого азарта и вольных стилевых экспериментов, местами уморительно смешны – этаким лёгким пересмешничеством, и не без иронии тоже. В зрелые его книги «заходить» уже на порядок сложнее – они многослойные, многомерные, сделаны из плотной ткани. И там вас сразу на входе встречает изощрённая архитектура текста, которая как бы сразу читателю сообщает: «Не спеши. Медленнее. Я – текст».
Битов тоже был циник, и ещё какой. Но его цинизм был скорее поэтического толка, такой, который проистекает из «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет». И он крепко компенсировался взглядом на мир, как на место, исполненное многих чудес.
У Довлатова – всё прозаично, у Битова – всё пронизано поэзией.
Читаешь – и у тебя дух захватывает от того, как человек может всматриваться в природу людей и вещей, и как он рассказывает об этом.
Читаешь – и видишь, что люди хоть и несовершенны, но в человеке заложен космос. И в бытовых вещах можно увидеть бесконечность смыслов и связей. И в том, КАК это сделано, КАК это написано – тоже видишь подтверждение силы разума человеческого, если уж некто может ТАК писать.
Только сейчас увидел параллель в мемориальной статье Дмитрия Быкова: «Битов вел себя с той свободой, какую может позволить себе человек, уверенный в своей уместности. То есть человек, шире говоря, уверенный в том, что есть Бог (и доказательства этого обнаруживаются в себе, в своей несомненной творческой способности и сложности, а не во внешнем мире, который обычно ненадежен)».
Возможно, нет никакого смысла сравнивать этих двоих. Просто на фоне повальной довлатомании хочется напомнить, что в том же поколении, в то же время у нас был мастер уж точно не меньшего калибра. Он, между прочим, сам памятники ставил – Чижику-Пыжику и Пушкинскому Зайцу. Поставят ли ему самому, где-нибудь на любимой его Петроградке ?