- Да ангельский был характер! Идеальный. Хочешь так – давай так, не хочешь – ну и ладно. Я не помню, чтобы мы тогда ругались, всегда договаривались.
- А потом на третьем-четвёртом месяце беременности в ней появилась какая-то вредность. Ядовитость. И вот роды прошли, постродовой период прошёл, а ядовитость – осталась, никуда не делась. И так восемь лет уже.
- И я всегда у неё буду виноват. Не в одном, так в другом, не в том, так в третьем – вот хоть как ты из кожи вон лезь, она всё равно найдёт, в чём я виноват. И укусит, и не просто так, а с подковыркой, с ядом этим. Два-три раза в неделю ей нужен скандал, а уж повод найдётся.
- Был эпизод – менял работу, пошёл в такси. Там по 10-12 часов за баранкой надо впахивать, чтобы заработать. Думаешь, оценила? Нисколько, это всё для неё само собой, откуда деньги берутся, её не волнует.
- Уходить? Пробовал. Спать уходил в машину, когда совсем доставало всё это. На месяц уходил, снимал комнату, вроде это даже вариант был неплохой. Но я понял, что без дочек не могу, мне их надо видеть каждый день, а не просто как «воскресный папа». У них же постоянно что-то происходит, всякие важные мелочи, а когда ты отдельно, ты этого всего не видишь. Нет, я без них не могу.
Мой старинный приятель и отец двух дочерей показывает фотографии. В «галерее» смартфона – все снимки про дочек и семью. Вот они на катке, вот на лыжах, вот в аквапарке – видно, что постоянно они куда-то ходят, что он ими занимается. Милая мама этих детей совершенно не похожа на описанного монстра. А ведь ангельский был характер, идеальный.